Подшивка

Симфонизированная КСП

18.10.2001

Известия
В классических технологиях американского мюзикла нашлось место и отечественному ноу-хау


Екатерина БИРЮКОВА



С тем, что "Норд-Ост" удался, трудно спорить даже самым суровым критиканам. Если кто и удержится от слез умиления во время сцен любви или дружбы, то уж смеха, который вызывает чечетка лыжников, канкан секретарш, танец эскимосов или драка трудных подростков, не избежать никому. Но успех мюзикла не только в смехе. Гораздо важнее, что его авторам каким-то непостижимым образом удалось найти правильную интонацию, защищающую этот экзотический, неуживчивый на российской почве жанр от, казалось бы, неминуемой пошлости



Ни единой секунды не стыдно за актеров, которые, стремительно перелистывая сюжет "Двух капитанов", непрерывно поют и танцуют. Злодеи (Юрий Мазихин в роли Николая Татаринова и "Ромашка" Олег Кузнецов)- великолепные. Дети - отвязные. И, что самое удивительное, положительные герои (например, главный герой Саня Григорьев в исполнении Андрея Богданова) - невероятно обаятельные.



Объяснить подобное удается только тем, что простые и яркие чувства из сталинских фильмов тридцатых реанимированы с помощью абсолютно новых технологий. Меньше всего "Норд-Ост" имеет отношение к ретро, больше всего напоминает современное кино с клиповым монтажом. И интересна не столько техническая, сколько идеологическая сторона вопроса. Переоборудованный зал застойного ДК, стереозвук, компьютерная оснащенность сцены, бродвейские принципы маркетинга, четырехмиллионный (в долларах) бюджет, Александр Цекало в роли директора проекта, повсеместно разрекламированный самолет-бомбардировщик в натуральную величину и, напротив, до премьеры сохраненный втайне поворотный круг, эффектно взламывающийся в финале антарктическими льдинами (художник Зиновий Марголин), - все это не имело бы смысла, если бы сам продукт не был убедителен. Но авторы, консультировавшиеся с лучшими специалистами в области классических мюзиклов из английской фирмы Кэмерон Макинтош, внедрили непривычные технологии и в сам способ сочинения театрального текста. И именно в этом - главная его удача.



Ведь как обычно сочиняется музыкальный спектакль? Сначала слова, потом музыка, потом постановка. Тут - все ровно наоборот. Сначала сценический рисунок, потом музыка, потом подтекстовка. И все это делают одни и те же люди - классическая бардовая пара Иващенко и Васильев, в свое время воспитанная студенческим театром МГУ. Слабость такого метода в том, что практически исключается возможность привлечения крупных композиторов. Настоящих хитов, которых хотелось бы петь по выходе из зала, нет. С другой стороны, именно так только и достигается предельный динамизм на сцене - ни один другой композитор не сумел бы снизойти до столь вспомогательно-театрального назначения музыки. Незатейливость музыкальной составляющей, впрочем, с лихвой компенсируется остроумными текстами, в которых польщенный слушатель время от времени узнает знакомые строчки: "Веселится и ликует весь народ" или "А напоследок я скажу". То же самое можно сказать и про исполнение - профессиональных голосов почти ни у кого нет (разве что кроме как у Ирины Линдт, сыгравшей роль Катиной мамы - печальной дамы из старой жизни), зато у всех хорошая дикция.



В общем, все в лучших традициях КСП - и это, как раз та находка, которую не объяснишь никаким американским влиянием. Это наше отечественное ноу-хау. Вместе с родным, с детства всем знакомым каверинским сюжетом, оказавшимся идеальной основой для мюзикла, был найден и собственный язык - симфонизированная КСП (в очень важной роли симфонизатора выступил композитор с университетским образованием Сергей Чекрыжов). Кто бы мог подумать, но именно этот походно-байдарочный и порядком уже опостылевший жанр оказался общепримиряющим. В нем, как выяснилось, таятся огромные возможности - там есть и джаз, и пламенное танго, и блатная песня, и этическая музыка, и жестокий романс. Но главное, что там есть - синкретизм, негордая анонимность и врожденная театральность.